— Народ шумит, безумствует, королева! Не хочет слушать нас. Мы уже собрали войска, чтобы наказать непокорных, и тебе, королева, предстоит стать во главе
верных воинов с мечом в руке. Возьми его и поведи войска против непокорных.
Неточные совпадения
Кличет воевода
верного слугу,
Храброго Иванушку-Воина:
— Подь-ка, Иванко, убей старика,
Старчища Мирона кичливого!
Избранный единодушно главою земского ополчения князь Пожарский, излечась от ран своих, вступил в Нижний Новгород, сопровождаемый
верною дружиною
воинов.
Граждане всякое утро спешили на высокие стены и видели — шатры московские, блеск оружия, грозные ряды
воинов; всё еще думали, что Иоанн удалится, и малейшее движение в его стане казалось им
верным знаком отступления…
— Здравствуй,
верный дорогой, избранный
воин мой… Со врагом храбрей воюй, ни о чем ты не горюй! Я тебя, сынок любезный, за твою за верну службу благодатью награжу — во царствие пределю, с ангелами поселю. Слушай от меня приказ: оставайся, Бог с тобой и покров мой над тобой.
Повсюду наступил голод, появились недуги, продовольствия взять было неоткуда, так как все обозы перехватывали москвитяне.
Воины новгородские с башен и бойниц валились мертвыми грудами, да кроме того, некто Упадыш, бывший до того времени
верным слугою отечества, заколотил огнеметы и этим довершил бессилие новгородцев к защите.
— Надежда-государь! — сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с плеч, — вот она. Я — Чурчила, тот самый, что надоедал тебе, а более
воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе
верный до смерти!
— Надежда-государь! — сказал он. — Ты доискивался головы моей, снеси ее с плеч, — вот она. Я — Чурчило, тот самый, что надоедал тебе, а более
воинам твоим. Но знай, государь, мои удальцы уже готовы сделать мне такие поминки, что останутся они на вечную память сынам Новгорода. Весть о смерти моей, как огонь, по пятам доберется до них, и вспыхнет весь город до неба, а свой терем я уже запалил сам со всех четырех углов. Суди же меня за все, а если простишь, — я слуга тебе
верный до смерти!
Повсюду наступил голод, появились недруги, продовольствия было взять неоткуда, так как все обозы перехватывали москвитяне.
Воины новгородские с башен и бойниц валились мертвые грудами, да, кроме того, некто Упадыш, бывший до того времени
верным слугою отечества, заколотил стенные огнеметы и этим довершил бессилие новгородцев к защите.
Только один избранник осмелился простирать на нее свои виды: именно это был цейгмейстер Вульф, дальний ей родственник, служивший некогда с отцом ее в одном корпусе и деливший с ним последний сухарь солдатский,
верный его товарищ, водивший его к брачному алтарю и опустивший его в могилу; любимый пастором Гликом за благородство и твердость его характера, хотя беспрестанно сталкивался с ним в рассуждениях о твердости характера лифляндцев, о намерении посвятить Петру I переводы Квинта Курция и Науки мореходства и о скором просвещении России; храбрый, отважный
воин, всегда готовый умереть за короля своего и отечество; офицер, у которого честь была не на конце языка, а в сердце и на конце шпаги.